Ситуация билингвизма, существующая в современной Беларуси, вызывает много споров, участников которых можно условно разделить на «русскоязычных» и «беларусскоязычных».
«Беларусскоязычные» и «русскоязычные»
«Беларусскоязычные» полагают, что если человек действительно хочет считать себя беларусом, то он должен говорить на беларусском языке. Вероятно, как допускают беларусскоязычные, можно и как-то иначе стать беларусом, но, в конечном итоге, демонстрирование лояльности к нации заключается в том, чтобы говорить на её языке хотя бы для подтверждения уважения к этой нации. В этих построениях не подвергается сомнению идея национальной идентичности, опирающейся на язык (в данном случае – только беларусский).
«Русскоязычные» же настаивают на своем праве выбирать язык, посредством которого они могут коммуницировать, конкурировать на рынке труда и так далее. Они считают, что сегодняшняя ситуация с языком никак не мешает развитию страны, потому что её проблемы с этим языком связаны минимально. Быть беларусом – это значит жить в Беларуси и делать что-то ради её блага, при этом не обязательно говорить на беларусском языке. В этих построениях идея связи национальной идентичности и языка подвергается сомнению.
Эти позиции одновременно содержат в себе и сильные, и слабые стороны. Позиция беларусскоязычных правомерна в том смысле, что отражает реальную проблему отсутствия гарантий статуса беларусского языка, но она опирается на «национальный пафос», выраженный в терминах XIX века.
Позиция русскоязычных опирается на более современные идеи, но эта позиция начинает выглядеть весьма двусмысленно по той причине, что она, на первый взгляд, согласуется с политикой, проводимой нынешней беларусской властью и направленной фактически на уничтожение беларусского языка.
Между беларусскоязычными и русскоязычными понимания нет: одни боятся окончательного уничтожения беларусского языка, другие – насильственной беларусизации. Общественный диалог начать практически невозможно, потому что отсутствуют возможности для публичной политики, но присутствуют публичные взаимные обвинения. Однако можно попробовать разместить позиции беларусскоязычных и русскоязычных в рамках более широкой системы, связав языковую проблему с другими общественными проблемами. Такой подход должен помочь увидеть ситуацию иначе.
Спор о языке и проблема социальной стратификации в Беларуси
Недавние выводы опроса, проведенного БИСС и посвященного изучению проблемы языка, были сформулированы следующим образом: «беларусскоязычное меньшинство или люди-сторонники беларусской культуры – это народ в народе, и его невозможно выделить в какой-то географический, социальный или демографический ареал». Не кажется ли странной такая «невидимость» и «размазанность» в социальном смысле позиции, которая, если исходить из остроты спора о языке, должна быть четко артикулирована? Но артикулирована не в лозунгах, а в виде представления о том, какие социальные группы хотят разговаривать на беларусском языке – и какие свои интересы они тем самым выражают.
Процесс формирования новой социальной структуры в Беларуси после распада СССР если и закончился на каком-то этапе, то все еще не осознаваем полностью. Иными словами, у беларусов отсутствует «классовое сознание», они не в состоянии понять свои групповые интересы, распределить себя по группам, сформулировать требования. Так как «классовое сознание» отсутствует, то вместо этого люди начинают сосредотачиваться на «периферийных» моментах, таких, как языковая идентификация, которая представляется крайне важной только потому, что других идентификаций «нет». Через языковые («культурные») требования люди пытаются выразить то («социальные» требования), что через них выражено быть не может. Вернее, что не может быть решено при такой постановке вопроса.
Подмена социальной идентификации культурной не позволяет правильно выстраивать стратегии поведения участников языкового спора. Сторонники расширения сферы употребления беларусского языка обращаются ко всему обществу сразу, надеясь на его «национальное сознание», но при этом не берут в расчет конкретные социальные позиции тех, к кому они обращаются. Люди, чья лояльность к беларусскому языку обусловлена не только национальным сознанием, но и «социальной позицией» (язык им нужен, например, для работы), будут относиться к этим призывам с гораздо большим вниманием, чем другие члены общества.
Именно такие люди – а не абстрактная группа имеющих «национальное сознание» – и могут стать реальной опорой для деятельности тех, кто пропагандирует ценность беларусского языка. Анализ социальных позиций тех, кто говорит на русском языке, позволил бы выяснить возможности для сужения сферы влияния русского языка, приверженность к которому является не только «привычкой», но и социальной практикой.
Языковая проблема как политическая проблема
Выяснение социальных позиций тех, кто включен в спор между русскоязычными и беларусскоязычными, может привести еще и к тому, что количество тех, кто собирается действительно говорить на беларусском языке, «уменьшится», поскольку речь теперь будет идти о конкретных людях. Однако опасаться такого развития ситуации не стоит по той причине, что существует возможность значительного расширения количества участников борьбы, но только в том случае, если она будет проходить под более широкими лозунгами, чем просто борьба за признание того или иного языка.
Что может действительно объединить «беларусскоязычных» и «русскоязычных»? Не желание добиться доминирования какого-то одного языка, а совместная борьба за создание условий для такой ситуации, в рамках которой можно будет решить языковую проблему «без борьбы», то есть без насилия друг над другом. Эту ситуацию можно назвать «демократической», потому что именно демократические ценности обеспечивают ненасильственное разрешение конфликтов, существующих в обществе.
Русскоязычные и беларусскоязычные должны вместе бороться за демократические ценности, в том числе за обеспечение гарантий равных гражданских и иных прав для всех групп населения. Эта борьба за демократию не абстрактна, а конкретна. Статья 50 Конституции РБ гласит: «Каждый имеет право сохранять свою национальную принадлежность, равно как никто не может быть принужден к определению и указанию национальной принадлежности. Оскорбление национального достоинства преследуется согласно закону. Каждый имеет право пользоваться родным языком, выбирать язык общения. Государство гарантирует в соответствии с законом свободу выбора языка воспитания и обучения». Часто люди задают вопрос о том, а зачем вообще нужен беларусский язык, как доказать его необходимость? Ориентация на защиту конституционного права на культурную и национальную идентификацию позволяет дать ответ на это вопрос: желание разговаривать на беларусском языке является конституционным правом тех граждан Беларуси, для которых этот язык является значимым.
Языковая проблема является не только «культурной» проблемой, но и политической, если речь идет о защите конституционных прав. Русскоязычным надо понять, что они не должны думать о своем положении и принадлежности к языковому «большинству» как о чем-то, что исключает обсуждение проблемы демократии и гарантии конституционных прав по всем остальным вопросам. Разговор на русском языке еще не означает, что все остальные права разговаривающих на этом языке гарантированы, и что русскоговорящие «не угнетены».
Надо понять, что право говорить на русском может оказаться всего лишь приятной иллюзией на фоне отсутствия других прав. При этом совместная с беларусскоязычными борьба за демократию со стороны русскоязычных гарантирует им их права в случае начала политики новой беларусизации. Потому что и русскоязычные и беларусскоязычные могут вместе создать общие рамки ситуации, внутри которой нет угрозы утраты прав этих групп ни сейчас, ни в будущем.
Пути к диалогу между «русскоязычными» и «беларусскоязычными».
Какими могут быть пути к диалогу между «русскоязычными» и «беларусскоязычными»? Необходимо перестать рассматривать языковую проблему отдельно от других проблем, существующих в беларусском обществе, рассматривать все эти разные проблемы надо только в комплексе. Но при этом не надо путать социальные и политические проблемы с культурными.
Русскоязычные и беларусскоязычные должны совершить первый шаг навстречу друг к другу не в рамках политики уступок, цена которых сомнительна именно потому, что отсутствует общее понимание ситуации и люди сосредоточены исключительно на своих позициях. Переговоры станут возможными именно тогда, когда произойдет выход за пределы этих позиций на основании приверженности демократическим ценностям и защите конституционных прав.
Например, беларусскоязычные не могут требовать от русскоязычных немедленного перехода на беларусский язык, а русскоязычные не могут требовать от беларусскоязычных сообщать им информацию «на понятном языке». Эти жесты могут лишь являться жестами доброй воли, но не категорическими требованиями друг к другу. Тем не менее, обе стороны могут договориться о том, как надо определить условия, при которых данные требования не будут всего лишь уступками, а станут началом подлинных изменений, касающихся всех.
Русскоязычным и беларусскоязычным необходимо отдавать себе отчет и в сильных, и в слабых сторонах собственных позиций. Беларусскоязычным надо перестать пользоваться риторикой XIX века и настаивать на том, что нация формируется исключительно по языковым критериям. А русскоязычным необходимо понять, что они заодно не с государством, а с теми, кто желает получить конституционные гарантии, проживая в данном государстве. Государство может манипулировать желанием людей говорить на русском языке, уничтожая права тех, кто хочет говорить на беларусском языке. А заодно государство также может уничтожить и различные иные, не «языковые», права русскоязычных, при этом они будут сожалеть об этом на русском же языке, так ничего и не осознав.
Беларусскоязычным и русскоязычным нужно выразить свои требования не друг к другу, а к государству, чем и могут заняться различного рода структуры, уже существующие в Беларуси. Но выход в поле политической борьбы сможет изменить ситуацию только в том случае, если программа этой борьбы, её цели, возможные результаты и последствия для общества будут выражены не в форме мистических призывов «спасать нацию», а на «языке», при помощи которого будут ясно очерчены все проблемы, – и для этого у нас есть целых два языка.