Тема национальной идентичности сегодня является одной из самых популярных в Беларуси: говорят о «нехватке» национальных чувств, об их дефиците. Одновременно появляются проекты, в рамках которых национальную идентичность пытаются сконструировать.
После распада СССР в 1991 году постепенно складывается новая конфигурация представлений о том, что есть «Беларусь» и беларуcская «нация». Эта конфигурация отличается от представлений конца XIX – начала XX веков, когда беларусский национализм только зарождался: сегодня мы живём в индустриальном и урбанизированном обществе, в условиях глобализации, «осваиваем» собственный суверенитет. У многих граждан Беларуси сейчас действительно есть шанс принять участие в создании собственной нации.
«Будзьма беларусамі!»
Определенную версию ответа на вопрос, что значит быть беларусом, предлагает известный проект «Будзьма беларусами!», на сайте которого собрано уже более ста историй о том, «Як я стаў беларусам».
Своим пониманием национальной идентичности поделились писатели Владимир Орлов и Альгерд Бахаревич, искусствовед Сергей Хоревский, литературный критик Анна Кислицына, музыканты Юрий Нестеренко и Татьяна Белоногая. Среди тех, кто описывает свой путь к «беларусскости», есть студенты и журналисты, правозащитники, люди разного возраста и разных профессий. Представлены и «женские», и «мужские» образы нации.
Один из основателей проекта «Будзьма беларусами!» Северин Квятковский говорит о собранных на сайте рассказах так: «Гэта гісторыі людзей, якія “раптоўна” расплюшчылі вочы і ўсьвядомілі, што “беларус/ка” – гэта крыху болей, чым запіс у пасьведчаньні пра нараджэньне. Пакуль малая колькасьць дзяцей нарадзілася ў сем’ях, дзе бацькі ўсьведамляюць сябе беларусамі: ведаюць гісторыю, мову і культуру сваёй краіны. Большасьць прыходзіць да веды Беларусі самастойна».
Остаётся добавить ещё несколько слов и сказать о более широком значении собранных на сайте интервью. Истории, размещённые на сайте проекта, помогают нам увидеть то, каким образом субъективный, частный опыт людей соединяется с «объективной» ситуацией: участники проекта пытаются осмысливать ту общность, которая уже есть в Беларуси, пытаются придать свой смысл этой общности и именно таким образом «воображается» (если пользоваться терминологией известного исследователя национализма Бенедикта Андерсона) нация. Одновременно можно наблюдать и то, как в ходе конструирования коллективной идентичности происходит конструирование индивидуальных идентичностей, обретение связи с «нацией» воспринимается как нахождение себя.
Истории, собранные на сайте, можно рассматривать как минимум в двух ракурсах. Будучи рассказанными повседневным языком, эти истории представляют собой часто «набор аффектов», нерефлексивных представлений о том, что такое национальная идентичность и собственные чувства по отношению к «нации». Но одновременно на основании этих рассказов можно получить и более аналитическое и рациональное представление о том, каким образом в Беларуси конструируется сегодня национальная идентичность.
“І Гарбачоў з экранаў казаў: “Таварышы, трэба вызначацца”
Как люди приходят к тому, чтобы разговаривать на беларусском языке и считать себя беларусами, как они начинают интересоваться национальной культурой и историей? Многие участники проекта пережили ряд довольно типичных социальных ситуаций, способствовавших формированию национальной самоидентификации.
Одна из этих ситуаций – разрушение советской идентичности, происшедшее в конце 80-х-начале 90-х гг. ХХ века: свой протест против позднесоветского режима люди выражали при помощи новой на то время идеи – национальной. Публицист Игорь Желтков говорит о том времени: «Тады якраз сітуацыя была цікавая, прынамсі ў нашым універсітэцкім атачэнні. Вызначацца было патрэбна. І Гарбачоў з экранаў казаў: “Таварышы, трэба вызначацца”. Чамусьці не захацелася быць масай, шэрай, як усе. Тады людзі пачалі звяртаць больш увагі на сваю гісторыю, на карані, карацей — была патрэба…»
Политика перестройки и перемены в СССР стали своеобразной основой для становления национальной идентичности беларусов. Хотя и в советские времена у людей проявлялись национальные чувства, но в рамках советской политики «интернационализма» они не имели выхода, являясь при этом одним из способов сохранения индивидуальности. Анатолий Старков вспоминает, как он служил в Советской Армии в 1972 году и узнал, что он – «нацмен»: «Я не зразумеў, пра што гаворка, і перапытаў: “Кто это НАЦМЕНЫ?” — “Национальные меньшинства”, — адказалі хлопцы. У адну хвіліну я з савецкага чалавека адчуў сябе беларусам».
Процесс превращения граждан советской Белоруссии в граждан независимой Беларуси не был процессом автоматического присвоения новой национальной идентификации. У Ольги Гордейчик, например, в то время был выбор между участием в национальном движении и нахождением в «тэатральна-багемна-постдысыдэнцкай тусоўцы, дзе панавали інтэлект, снабізм і пагарда да нацыянальнага руху». Она описывает атмосферу тех лет: «Дзе Пазьняк, велічэзны як помнік. Дзе Курапаты. Дзяды. Там адкрываецца іншая праўда, усё аказваецца не такім, як падавалася і як вучылі, і аднойчы на мітынгу – са страхам зьмяшаным з гідлівасьцю — запісваюся ў шэрагі БНФ».
Игорь Желтков, оценивая уже сегодняшнюю ситуацию с национальной идентичностью в Беларуси, говорит о том, что многие в стране так и не стали беларусами, они «вырашылі палегчыць сваё жыццё — стаць расейскамоўным, расейцам па духу, каб не жэрлі посткаланіяльныя комплексы».
“Пакаленне гораду”
Многие молодые беларусы и беларуски проживают сейчас в городах. Урбанистическая культура является привлекательной, но одновременно возникает ощущение пустоты, отсутствия «корней» и утраты традиций. Обращение к национальной самоидентификации часто становится естественным выходом из этой ситуации. Татьяна Белоногая описывает свои ощущения: «Я ўжо – пакаленне гораду, але сказаць, што я дрэва без кораню, не магу. Я ведаю не толькі, што такое літаратурная мова, але я ўжываю словы, якія чула навокал у дзяцінстве».
Урбанизационный переход осуществился в Беларуси сравнительно недавно, в 50-70-е гг. ХХ в., у многих городских жителей есть родственники в деревне, сохраняющие этнические традиции. Влияние семейного воспитания также стало одним из факторов интереса к беларусской культуре. «Бабулі» и «дзядулі» в деревне были часто единственным источником знакомства с национальными традициями и языком, в то время как их дети и внуки уже были далеки от этнических традиций. У некоторых участников проекта, правда, возникал конфликт между семейным «беларусским» воспитанием и «русифицированным» окружением, при этом не только в городе, но и в самой деревне, также подвергшейся русификации.
Современная культура является массовой, стандартизированной, она часто не может удовлетворить потребность в самовыражении. Для многих жителей города знакомство с беларусской культурой и языком началось тогда, когда они открыли для себя городскую беларусскую культуру: музыку N.R.M, книги Короткевича, поэзию Сыса. Большое значение, как следует из интервью, имела политика «второй беларусизации», начавшаяся после принятия Закона о языке в 1990 году и завершившаяся принятием решения на референдуме 1995 года о двуязычии.
Обучение в беларусскоязычных учебных заведениях, учителя, пропагандировавшие любовь к национальной культуре и языку, оказали влияние на выбор национальной самоидентификации. Алексей Волобуев, инженер из Солигорска, рассказывает о своей учёбе и о прекращении политики «второй беларусизации»: «Я вучыўся ў школе па “бел-чырвона-белых” падручніках. Настаўнік па беларускай літаратуры на мяне ўплываў. Але ж пасля школы я ўвогуле не цікавіўся беларушчынай».
Общество современной Беларуси постепенно перестаёт быть коллективистским, новое поколение беларусов больше ориентировано на индивидуалистские ценности. Национальная самоидентификация, использование беларусского языка превратились в один из способов индивидуализации в условиях Беларуси, стали частью становления субъектности. Ольга Паливода говорит об этом: «Лічу, што тыя, хто ўсвядоміў сябе беларусам, ужо прайшоў пэўны шлях станаўлення сябе як асобы. І гэта падымае іх ў маіх вачох на нейкі ўзровень. Такія людзі вылучаюцца з натоўпу, не з’яўляюцца яго шэрай часткай, яны – гэта штосьці больш яркае, цікавае!».
“Мае бацькі пераехалі сюды пасля Другой сусветнай вайны з Падмаскоўя”
Некоторые истории участников проекта являются прекрасной иллюстрацией к рассказу о том, как в период существования СССР интенсивные миграционные потоки изменили этнический состав населения многих «окраин» советской империи. Возникали смешанные семьи, многие люди, не являющиеся этническими беларусами, стали жить в БССР, а потом остались в Беларуси.
Правозащитник Владимир Малярчук как раз имеет такую семейную историю: «Мы жывем у краіне, якая называецца Беларусь. Я лічу яе сваёй радзімай і называю сябе беларусам. Тут я правеў сваё жыццё. Мае бацькі пераехалі сюды пасля Другой сусветнай вайны з Падмаскоўя. Праз тое, што яны іншай нацыянальнасці, я не ўсведамляў сябе беларусам. Але калі крануўся палітыкі, то стаў больш на гэта зважаць». Его история не является единственной. Люди, занимающие активную гражданскую позицию, считают себя беларусами, опираясь не на этнические категории, а на идею гражданского национализма, гораздо более демократичную, чем идея избирательного этнического национализма.
Ситуация, когда ряд участниц и участников проекта, столкнувшись с беларусской культурой, начав жить в Беларуси, стали применять по отношению к себе национальную идентификацию беларусов, является современной. Такой же современной, как и обратная ситуация: многие участники проекта, будучи этническими беларусами, стали осмысливать собственную идентификацию, столкнувшись с иной, не беларусской культурой. Змитер Сулименка говорит об этом так: «Спачатку нешта беларускае ўва мне праявілася ў адным выпадку. Я штогод ездзіў да бабулі ў горад Марыупаль (Данецкая вобласць). Адпачываў я там некалькі тыдняў і нешта так засумаваў па радзіме, што пачаў успамінаць беларускую мову, спрабаваў на ёй размаўляць».
Правда, современная ситуация столкновения с чужой культурой часто рождает не совсем «современные» эмоции, одновременно «конструируются» стереотипы и предубеждения. Юрась Новиков, специалист по компьютерным системам, рассказывает: «Аднаго лета адпачывалі мы з татам на моры. Вось з таго часу я і зразумеў упершыню, якая ёсць вялікая розніца паміж намі і гэтымі незразумелымі рускімі».
“Я лічу, што ўсё пабудавана на любові, у тым ліку і беларушчына”
Во многих интервью прозвучало слово «любовь». Студентка Эмилия Вольная говорит так: «Я лічу, што ўсё пабудавана на любові, у тым ліку і беларушчына. Быць беларусам – любіць сваю радзіму. Адсюль выцякае і астатняе. Калі любіш Беларусь, то паважаеш яе культуру, яе мову, яе гісторыю і ўвесь народ».
Женские описания чувств по отношению к «родине» и «нации» являются открытыми и искренними, часто более личными, чем мужские признания. Это может обозначать как наличие в обществе определённых стереотипов по отношению к тому, как «должны» разговаривать женщины и мужчины, но одновременно может показывать то, что конструирование нации в Беларуси всё ещё осуществляется по патриархальным лекалам. Журналистке Ольге Гордейчик говорили по поводу её политической активности: «Наша девочка не будет бегать по баррикадам! Фу!».
Национальный проект, о котором говорят создатели сайта «Будзьма беларусами!», не может быть гендерно «нейтральным», у мужчин и женщин «образ» нации выглядит различным, и стоит обратить внимание на структурные причины этих различий. Так же этот проект не может быть нейтральным и в других смыслах. Например, если продолжать разговор о любви, то интересно задать вопрос такого рода: а могут ли гомосексуалисты и лесбиянки тоже быть беларусами? Как известно, некоторые беларусские политики довольно резко высказываются по поводу такой возможности.
Политика, язык и другие инструменты «культурного ящика»
Процесс конструирования национальной идентичности не может быть сведён только к решению «культурных» вопросов, идея национализма всегда совмещалась с решением социальных, политических и экономических проблем и не являлась ценной сама по себе. Эта закономерность помогает оценить возможные перспективы таких проектов, как проект «Будзьма беларусами!». В том виде, в котором он существует сейчас, он будет развиваться только до тех пор, пока не будут исчерпаны все возможные варианты действий, в рамках которых акцент будет делаться на языке и культуре.
В индивидуальных историях, описанных на сайте проекта, обозначаются различного рода коллективные «конфликты», наличие которых невозможно игнорировать. Например, у проекта есть и «неявная» политическая составляющая. Люди, чьи интервью размещены на сайте проекта, рассказывают о том, что беларусами им помогла стать «политика» или то, что с ней было связано: события 1985-1991 гг., события 2006 года. От этой стороны «беларушчыны» нам никуда не деться. Для того, чтобы стать беларусом, надо зачастую быть ещё и участником политического действия.
Процесс конструирования национальной идентичности всегда является ещё и процессом включения или исключения каких-либо групп или практик в то, что мы называем «нацией» и её «образом жизни». В рамках проекта «Будзьма беларусамі!» пока не дан ответ на то, как вписывается говорение на русском языке в тот образ нации, который конструируют участники проекта. Может даже сложиться впечатление, что быть беларусом и говорить на русском языке – это взаимоисключающие вещи.
Необходимо сказать и о том, какое знание о беларусской культуре нам дают интервью, размещённые на сайте проекта «Будзьма беларусами!». Культура современной Беларуси не является однородной, она представляет собой, если воспользоваться терминологией социолога Анн Свидлер, своеобразный «ящик для инструментов»: люди стараются найти для себя то, что поможет им обрести идентификацию, решить какие-то жизненные задачи, они самостоятельно интегрируют то, что есть в культуре, с собственными установками. При этом многие опираются на постепенно получившее признание представление о том, что есть общность, которую можно назвать «нацией», хоть и с оговорками. Остаётся только пожелать, чтобы этих оговорок было меньше, а инструментов в нашем «культурном ящике» – как можно больше.