В Нью-Йорке во мне с ходу определяют русскоговорящую девушку. Порой и рта не успеешь раскрыть, а тебя уже приветствуют на языке Пушкина и Толстого. Но когда молоденький и франтоватый официант французского происхождения начинает подпевать подруге, поющей белорусский гимн за столиком в кафе в Бушвике, это впечатляет. Оказалось, что Джулиан девять месяцев учился в Минске. О его жизни в Беларуси — в нашем тексте.
Продолжая заметки о Нью-Йорке, я не претендую на истину, а делюсь ощущением города, в котором прожила пять лет, встретила 30-летие и где планирую жить еще долго и счастливо. Если вам эти наблюдения интересны, если они расширяют ваше представление об американцах и американской культуре, значит, ни мое, ни ваше время не потрачено зря.
Времени на расспросы не было — помимо нашего, Джулиан обслуживал еще пять столиков в этом кафе, — поэтому я позвала его в гости на борщ.
— О, здорово! Можно я с мужем приду?
Удивившись, но не подав виду, я утвердительно кивнула.
На следующий день Джулиан пришел без мужа, но с бутылкой великолепного французского шампанского из провинции, где владел виноградниками его дед.
Так, за борщом и шампанским, мы болтали о ключевых моментах пребывания Джулиана Рузо в Синеокой.
— Ты приехал в Беларусь из Парижа, чтобы учиться актерскому мастерству? Что тебя привлекло?
— Воля случая. Я изучал шоу-бизнес в парижском колледже. Как-то зашел в библиотеку, там лежало несколько книг по актерскому мастерству. Открыв одну из них, я увидел список актерских школ в разных странах, и среди них была школа в Беларуси. Я никогда не слышал о Беларуси до этого. Экзотика! Интенсивный курс, 9 месяцев, я подумал: может, это для меня? Связался с Фабрисом Каррей, который курирует проект в Париже, оплатил обучение — 9 тысяч долларов, и вуаля!
— Сумма приличная…
— Половину оплатили родители. Цена на самом деле небольшая, ведь сюда входило все: обучение, проживание, питание. Для нас закупали продукты, готовили обеды. Завтраки и ужины готовили сами. А жили все вместе в коттедже в Боровлянах. 10 парней и девушек из Франции и Бельгии. Уживаться было сложно. Ссоры, примирения, все громко, на страстях, на надрыве. Как шоу «Большой Брат», только без скрытых камер.
Об укропе и гопниках
— Мое первое впечатление о стране — аэропорт. Люди грустные, серьезные, ни тени приветливости. Приезжаем в поселок Боровляны — однотипные, ничем не примечательные здания, тишина такая, что аж жутко. Если бы я там жил один, я бы убил себя! В общем, мы сразу пошли искать бар. Слава богу, нашли. В одну из первых вылазок туда нас местные жители затянули на свадьбу. Они хотели, чтобы я пил водку стопками. А я ее в чистом виде не пью. Пытаюсь мешать, а они мне: «Нет-нет-нет!». Я сказал: «Ну, раз настаиваете, хорошо, буду пить водку вашим способом». Со стороны местных жителей к нам всегда было много любопытства. При этом люди пытались хоть жестами, хоть как-то что-то рассказать, показать, накормить… Это простодушие и гостеприимство я буду помнить всегда.
— То есть терок с местными не было? Кто такие гопники, знаешь?
— О, гопники! (Джулиан расплывается в улыбке узнавания.) У нас во Франции тоже есть гопники. Мы зовем их les casseurs. На севере страны, откуда я родом, их особенно много. В Беларуси вспоминается один случай. Как ты успела заметить, я гей. Везде в мире никому уже давно нет до этого дела, но только не в Беларуси.
Мы сидели с другом в одном из минских кафе. К нам подсели два гопника. Один из них, косясь на мою рубашку в корабликах (я люблю свои рубашки!), начал говорить, что вот, дескать, у вас во Франции «педр…лы». Я думал, он педофилов имеет в виду. Ну так педофилы не только во Франции есть. А потом он стал развивать свою мысль, сказал, что, если бы оказался один на один с таким пид…расом, сделал бы так: «Пуф!» — и показал, как стреляет из пистолета. Я понял, что лучше мне сейчас помалкивать.
За исключением этого случая, я не испытывал враждебности со стороны белорусов. Мы не прятались от жизни, не сидели дома, с интересом исследовали новую среду обитания. Как-то попали на рэйв-вечеринку в военном бункере в Боровлянах. В 19 лет я изучал юриспруденцию в Берлине, так что я знаю, какой может быть ночная жизнь. Эта вечеринка была не хуже берлинских рэйвов.
— Первые слова, которые мы выучил в Беларуси?
— «Пиво» и «Ты куришь?».
— Что ты думаешь о белорусской пище?
— Мы достаточно неплохо питались. Я полюбил кефир. Единственное, мне непонятно, почему в Беларуси во все пихают укроп. У тебя в борще укропа нет?
— Нет.
— Отлично! А сметаны можно и побольше!
Утром проснулся — а нас штурмует ОМОН
С суровой белорусской действительностью Джулиану довелось встретиться лицом к лицу, когда коттедж, где жили ребята, штурмовал ОМОН.
— Никто ничего толком не успел понять. Было раннее утро, и тут мы видим людей с оружием, которые врываются в дом и кричат: «На пол! Всем заткнуться!». «Ни фига себе, экзотика!» — думал я, лежа на полу со сведенными за головой руками.
Оказалось, они искали наркотики. Кто-то из дома по соседству пустил слух о том, что мы их то ли употребляем, то ли продаем. Разумеется, наркотиков у нас не было, и после обыска омоновцы ретировались.
Что касается обучения, то, по словам Джулиана, это был колоссальный опыт, и он очень многому научился.
— Помимо сценического мастерства, нам преподавали степ, биомеханику, пение, фламенко, фехтование, игру на фортепиано, сценический бой, основы кукольного театра. Преподаватели Белорусской академии искусств и актеры минских театров проводили с нами по 10 часов в день, шесть дней в неделю. Поскольку мы не говорим по-русски, а они — по-французски, с нами всегда находился переводчик. Со временем его присутствие становится настолько естественным, что перестаешь замечать наличие языкового барьера.
Я был не самым прилежным учеником. Остальные ребята с нуля осваивали игру на фортепиано и даже могли что-то сыграть в конце обучения. Я же не особенно стремился изучать то, что мне мало интересно. Взять хотя бы кукольный театр. Наша преподавательница очень старалась вовлечь нас в предмет, она страстно любит этот вид искусства. Но он не для каждого. Мне очень нравилось ходить в Беларуси на оперу и балет.
Во время учебы мы показывали в разных городах мюзикл для детей из франкоязычных школ. Знаешь, что меня больше всего поразило? Уровень владения французским детей в школах! Десятилетние говорили почти как я! Во французских школах дети изучают иностранный, но очень поверхностно, на это не дается много часов.
Со вкусом — проблемы
Сравнивая белорусских парней и девушек с их парижскими сверстниками, Джулиан замечает:
— Белорусы держатся скромнее, такое ощущение, что им не особо хочется привлекать к себе внимание — жестами ли, поведением, одеждой. Они трудолюбивые и стремятся хорошо делать свое дело. Культурные, сведущие во многих областях. Со вкусом, конечно, проблемы.
— Может, это с деньгами проблемы, Джулиан?
— Не соглашусь с тобой. Сейчас полмира одевается в секонд-хендах. Думаешь, французские студенты — обеспеченные люди? Просто, если говорить о белорусских девушках, то я не увидел в них элегантности. Есть какая-то аляповатость в нарядах — лишь бы блестело, бренчало, обтягивало… Что касается парней. Знаешь, это общее впечатление, и представляю, как на это обидятся сейчас белорусские парни. Поэтому заранее прошу у них прощения, но… внешность у них какая-то мышиная. Как в «Щелкунчике», помнишь? Мышиные короли. Но кто я такой, чтобы судить об этом? Ведь во Франции тоже полно людей с невыразительными чертами лица, плохим вкусом. Знаешь, про мою родину — север Франции — говорят, что там в основном живет «белый мусор». Я не обижаюсь, это же правда. В то же время эти люди, будучи, быть может, недостаточно культурными и образованными, ведут мирную жизнь и не нарываются на конфликты. Они честны и откровенны в своем невежестве.
— Сертификат об окончании актерских курсов в Беларуси как-то пригодился в жизни?
— Сразу после возвращения домой я поехал путешествовать по Индии. Там познакомился с парнем из Дании, влюбился, переехал жить к нему, занимался чем-то кардинально противоположным актерству. Отношения с тем парнем не сложились, и я шесть месяцев путешествовал совершенно один по Азии, Южной Корее.
Потом оказался в Нью-Йорке, где встретил своего будущего мужа. Он, кстати, 5 лет преподавал английский в Москве, хорошо говорит по-русски. Я здесь 10 месяцев и стараюсь больше откладывать, чтобы устроить в этом городе свою жизнь. Я еще толком не определился, чем хочу заниматься. После школы поступил в немецкий колледж на юриста, но мне это быстро наскучило, и я оставил учебу. Стал изучать шоу-бизнес в колледже в Париже, проучился два года и понял, что колледж — не для меня. Это сколько времени нужно, чтобы его окончить! Я с радостью воспринял идею о поездке в Беларусь в том числе и потому, что чувствовал — застоялся, нужны свежие впечатления.
— Ты поддерживаешь связь с остальными ребятами?
— Знаю, что одна девушка после приезда из Беларуси впала в депрессию и бросилась под поезд (вздыхает). Ну что, по шампанскому?..
После разговора с Джулианом я разыскала Фабриса Каррея, художественного руководителя Demain Le Printemps, ассоциации-партнера Республиканского театра белорусской драматургии.
Фабрис Каррей организует стажировки для профессиональных и начинающих франкоговорящих актеров, которым интересна техника русской актерской театральной школы, основанная на наследии Станиславского, Немировича-Данченко, Вахтангова и Мейерхольда.
Сам он получил актерское, а затем и режиссерское образование в Белорусской государственной академии искусств и уже 23 года живет между Францией и Беларусью.
— Наш проект — прежде всего, проект культурного обмена. Хочется, чтобы ребята, приезжающие из Европы, не только учились актерскому искусству у лучших профессионалов в стране, но и подмечали те черты Беларуси, о которых им не говорится с экранов телевизоров. Образ Беларуси, к сожалению, часто демонизируется иностранными СМИ. Но ведь сколько всего хорошего, о чем стоит сказать! Например, во Франции я не могу представить себе, чтобы рабочие заводов ходили в театры. Это дорого, это не по карману. Здесь же я постоянно вижу «синих воротничков» в зале, им интересно то, что происходит на сцене, многие из них прекрасно образованы. Французское общество стратифицировано, но ведь об этом никто не пишет. У нас позволить себе уроки музыки могут только богатые семьи. Здесь же каждый третий ребенок ходит в музыкальную школу либо бросил на каком-то этапе, это не роскошь. Я живу в бедном районе в Минске, и как это приятно — возвращаясь домой, слышать, как кто-то разучивает произведения на скрипке!
В 25-м сезоне на сцене РТБД будет показана постановка французского театра, в которой примут участие выпускники программы по обмену. Осенью 2017 года планируются гастроли РТБД во Франции. Там будет показан спектакль «Три Жизели» Андрея Курейчика, который поставил режиссер Александр Гарцуев.
