«Напился самогонки, нанял извозчика и поехал на Ново-Красную», — так почти 100 лет назад газета стыдила рабочего из Минска. Сколько денег прогулял незадачливый минчанин в один из дней 1923 года и на каких улицах столицы размещались в то время публичные дома, рассказывает TUT.BY.
«Было дело» — новый цикл материалов на TUT.BY.
Как жили минчане в давние времена? Информация об этом неплохо сохранилась в газетах и журналах, которые выходили 80, 90, 100 лет назад.
Краевед Вадим Зеленков внимательно просматривает страницы старой прессы — советской и дореволюционной, отыскивает там колоритные публикации и растолковывает современным читателям, как была устроена жизнь век назад.
Позорное поведение котельщика
Котельщик Шиман получил зарплату и «даже не заходя домой, напился самогонки, а потом нанял извозчика и поехал на Ново-Красную». О позорном поведении минчанина в декабре 1923 года рассказывала газета «Звезда» (еще не перешедшая тогда на белорусский язык).
То, что котельщик совершил нехороший поступок, ясно. Но понятны ли современному читателю все реалии тех лет?
Расшифровываем: что означало «поехать на Ново-Красную»?
Начнем с простого — расшифруем аббревиатуру «З. ж.-д.». Это Западные железные дороги, так с 1918 года называлась часть бывшей Либаво-Роменской чугунки, сегодня это участок от Олехновичей до Гомеля и дальше в сторону Украины. А вот зачем рабочий поехал тратить деньги на Ново-Красную?
В дореволюционном Минске было множество публичных домов самого разного уровня. Существовала особо выделенная зона в центре города, где подобные заведения содержать было запрещено.
Например, нельзя было открыть дом терпимости на центральной части Захарьевской и прилегающих к ней улицах.
Более фешенебельные дома располагались ближе к границам этого многоугольника, а по окраинам — Ляховка, Весёлая (сейчас Первомайская) улица — те, что попроще.
Однако главным скопищем притонов считались окрестности Ново-Красной улицы. Неслучайно именно в том районе в конце XIX века было открыто особое медицинское учреждение — городская больница для проституток.
Свою репутацию Ново-Красная улица сохранила и после революции. 17 ноября 1923 года газета «Звезда» писала: «Проституция расцвела в Минске пышным цветом. Знаменитая Ново-Красная улица — очаг разврата и венеризма дореволюционного времени — перенесла свою „яму“ ближе к нэпу, на Советскую улицу. По вечерам масса проституток широкой лавой несется по центральным улицам и аллеям сквера».
Да, «широкая лава» заполонила центр города, но не будем забывать, что денег у нашего героя было немного, не то что у нэпманов, так что пришлось ему ехать в «очаг разврата» попроще.
Есть у филологов такой термин — эвфемизм. Это нейтральное слово, которым заменяется слово неприличное или какое-то другое. Примеры, понятные каждому минчанину — «попасть в Новинки», «попасть в Боровляны»… В 1923 году все прекрасно понимали, что означает «поехать на Ново-Красную» и на что потратил там свои деньги незадачливый котельщик.
В двадцатые годы советская власть активно избавлялась от названий улиц, хоть как-то напоминающих о старом режиме. Доходило до курьезов: под раздачу попали Казаковская (ныне Пугачевская) улица, никакого отношения не имевшая к казакам (название дали в XIX столетии по фамилии владелицы участка) и Романовская, опять-таки не связанная с императорской династией. В числе прочего топонимическая карта города активно закрашивалась в красный цвет:
Красной улице ее историческое название, разумеется, оставили. А вот Ново-Красная (и «новая», и «красная» — казалось бы, все идеологически правильно) исчезла с карты города. В 1928 году она стала Танковой, а еще через семьдесят лет — улицей Максима Танка. Слишком уж одиозным было старое имя.
Считаем: много ли денег прогулял котельщик?
Сколько денег получил на руки рабочий в тот день? Много это или мало — пятнадцать тысяч рублей «дензнаками 1923 года»?
В первые годы советской власти свирепствовала инфляция. Причины были разными: гражданская война, непродуманные социально-экономические эксперименты. Деньги, хотя и выглядевшие солидно, очень быстро обесценивались.
Для того чтобы вернуть экономическое равновесие, была введена новая устойчивая валюта — червонец, обеспеченный запасами драгоценных металлов и иностранной валюты.
Червонец поступил в обращение осенью 1922 года и постепенно набирал силу. Газеты публиковали курс червонца по отношению к постоянно выходившим из употребления совзнакам. 15 тысяч совзнаками — это чуть меньше десяти червонцев, причем курс старой валюты падал практически ежедневно, а червонец, соответственно, укреплялся. Наверное, поэтому котельщик решил побыстрее потратить свои дензнаки.
Что можно было купить на эти пятнадцать тысяч? С введением «червонного исчисления» Госплан СССР сформулировал нечто вроде современной потребительской корзины — тогда это называлось «бюджетный набор». В него входили продукты и предметы первой необходимости. В середине декабря 1923 года в Минске такой набор стоил 24 800 рублей.
3 яйца и 3 коробки спичек. Что входило в бюджетный набор?
Продукты: муки ржаной — 40 фунтов, муки пшеничной — 20 фунтов, крупы (пшена) — 7 фунтов, картофеля — 38 фунтов, капусты квашеной — 8 фунтов, свеклы — 4 фунта, лука репчатого — 1,7 фунтов, мяса — 8,8 фунтов, масла топленого — 1 фунт, молока цельного — 15,5 бутылок, яиц — 3 штуки, сельдей — 3 фунта, масла растительного (подсолнечного) — 1,7 фунтов, сахара рафинада — 2 фунта, соли — 2 фунта. Всего 15 предметов питания.
Предметы первой необходимости: Сапоги простые — 1 пара на 14 месяцев, ситца — 2,2 аршина, полотна — 0,7 аршина, сукна гражданского — 0,16 аршина, керосина — 6 фунтов, мыла простого твердого — 1 фунт, табака 2 сорта — 0,18 фунта, спичек — 3 коробки, дров — 0,024 куб. саженей (1 погон, сажень на 14 месяцев) в месяц. Всего 9 предметов первой необходимости.
Фунт составлял 0,41 килограмма, а сажень — 2,13 метра.
Информация из книги «Практика социального страхования в СССР», 1925 год, Москва
Таким образом, минчанин заработал совсем немного, всего 60% от стоимости рациона (не забудем про «голодную и полубосую» семью!). Впрочем, на день загула этих денег вполне хватило.
Неожиданный поворот: не Шимон, а Ширин!
Но это еще не все. Через десять дней «Звезда» напечатала опровержение. Оказывается, в прошлое сообщение вкралась досадная ошибка: «Напечатано котельщик Зап.ж.д. Шимон, тогда как следовало быть — котельщик Зап.ж.д. Ширин. В депо действительно имеется Шимон, но не котельщик, а слесарь, к которому указанная заметка совершенно не относится».
Вот так, уважаемые рабкоры. Будьте внимательны и проверяйте факты, перед тем как отправлять их в газету! Иначе может выйти большой конфуз, который могут вспомнить почти через столетие.
